Тишину раннего утра разорвал зычный голос всеобщей любимицы тети Фроси.
— Нельзя с этими мужиками без обману жить! Никак нельзя! — восклицала она с искренним негодованием, — не любят они, подлецы, правды! Вот мой-то, мой-то, — тетя Фрося сокрушенно всплеснула руками, — как он изводит меня! Изверг!
— Да успокойтесь вы, тетя Фрося, — не выдержала молоденькая соседка Наденька. Ну кто с мужьями ссорится? Помиритесь еще! Вот придет Василий Данилович с работы, поговорите, и все наладится. Не убивайтесь понапрасну!
— Ну при чем здесь Василий Данилович? С ним мне и хлопот-то нет. Ест все, что попадется, не жалуется. Да и тихий он у меня. Мухи не обидит. Бог миловал, за всю жизнь ни одного бранного слова от него не слышала. Да и пить-то — совсем не пьет. Всю получку домой, все до копейки, ни заначек, ни дружков каких.
— Так что же вы ругаетесь, тетя Фрося? — У Наденьки аж глаза округлились.
— Да разве я об муже убиваюсь, — сокрушенно вздохнула тетя Фрося. — Это все кот мой! Васька окаянный! Всю душу вынул! Что ни дашь, все ему не так! Вот вчера свежих щей наварила. Ему первому налила. Васенька, Васечка, я уж и так, и сяк обхаживала его. А он ни в какую! И глазом не моргнул, не взглянул даже, стервец поганый.
За ночь щи остыли. А утром он, знамо дело, жрать хочет. Так и мылится ко мне. Так я что, яйцо сварила вкрутую, в щи-то накрошила, перемешала все. Он-то до яиц большой охотник. В чашку уткнулся, а я в двери шасть! В темноте-то он все сожрал, ирод! Не подавился! А теперь дрыхнет. Вот скотина эдакая, глаза бесстыжие! Пойду, воды в колодце наберу!
— Ой, а кто это теплице шебуршит-то! Огурцы только зреть-то начали. А Васька опять тут нужду справляет! Васька, паразит, пошел вон из парника!
И тут картина маслом: из парника с виноватым видом выходит сосед Вася и говорит:
— Я всего два огурца хотел взять… Простите пожалуйста, больше не буду!
Тетя Фрося, конечно, такого и не ожидала.
