Зима нынче выдалась студеная. Все время -35, и никак не выше.
Виктор с лесником поехали на лыжах в тайгу, в избушку, мать упросила Макарыча взять с собой Виктора. У него случилось горе — пропала невеста перед свадьбой.
Всем селом искали две недели. Даже местные моржи в реку ныряли.
Сначала думали про Свету: уехала с заезжим геологом.
Только не такая Света была, не гулящая! Виктор весь почернел от горя, все ему сочувствовали…
Мороз уже пробирал до костей, когда Виктор с лесником подходили к заимке.
Виктор и раньше здесь бывал, но сегодня все казалось мрачным.
— Ничо, щас спиртяги дернем и жизнь порозовеет! — сказал Макарыч.
И с криком выбежал из избушки: «Тттам бббаба лледяная!
Виктор подошел поближе — Это была Светлана! Лицо и тело покрыто толстой коркой льда.
До Макарыча дошел душераздирающий крик.
Они погрузили тело труп на сани и отправились домой.
Вся деревня ахая, собралась вокруг трупа. Мать Светы упала в обморок.
Отнесли труп в холодный сарай и позвонили следователю.
— Откуда на заимке появились сани? У кого в деревне есть сани?
— Так это же резные сани Анохиных! — гудела толпа.
— И что? Они все лето простояли у палисадника…
В сарай зашла мать Светы: «Дайте хоть с дитем попрощаться!»
…Она не договорила и побледнев указала на кольцо, которое ярко поблескивало на пальце Светы.
Виктор напрочь отрицал, что подарил Светлане кольцо.
— На меня думаете? Не убивал я Свету, на свадьбе хотел кольцо надеть, как положено.
— А кто тебя к Свете ревновал? — спросил следователь.
— Так Галя Анохина и ревновала!
В тот же вечер в доме Анохиных устроили обыск. В сарае обнаружили окровавленную телогрейку Галины. А колечко-то оказалось матери Галины.
Утром в дом Анохиных стала ломиться толпа, чтобы расправиться с Галиной.
Убила подругу Галя по-будничному: позвала на речку полоскать белье, а там оглушила поленом по голове. Прикопала в снегу, а ночью вывезла подругу на санях и оставила
на заимке.
Когда Галю увозили в КПЗ в Томск, она повернувшись, отвесила матери Светы поклон.
— Знаю, не простишь! Все равно, прости!
Потом, отыскав глазами Виктора, зарыдала: «Люблю тебя! И сейчас люблю!
Будь ты проклят…»
