Почти каждое утро я встречаю ее в автобусе. На весь салон, удрученный пробками и теснотой, вдруг раздался звонок — голос Анны Герман запел:
— «Один раз в год сады цветут…»
Все вздрогнули, обернулись: у кого это сады цветут в семь утра неприветливой зимы? И увидели ее, лет семидесяти, маленькую, слегка нелепую в этом зеленом картузе, салатовом пуховичке, стиляжных джинсах и желтых мальчишеских ботинках на шнурках.
Она шустро выхватила из сумочки мобильник, и на весь салон раздалось: «Мишаня, ау! Тут она я! И я… Я тебя тоже… Ты у меня самый-самый! Я тебе творожников сварганила, в полотенце завернула. Ты чайку подогрей и не уходи голодным! Как я? Супер! Погодка — класс! Скольжу, будто на катке еду. Сейчас в автобусе сижу! Все вокруг такие красивые, бодрые, веселые!»
В салоне раздался хохот.
— Ой, уже скучаю! Сильно! И я… Ты не задерживайся, ладно?
Кто-то из пассажиров вздохнул: «Эх, чтоб я так жил!» Снова раздался хохот.
— Целую тебя, Мишань!
Чопорная старушка, восседавшая рядом с моей героиней, будучи ей ровесницей по паспорту, но никак по душевной молодости, недовольно пожевала губами и с неодобрением спросила: «Молодожены, что ли?»
Она задорно вскинула нос и просто ответила:
— А то! Уже пятьдесят два года молодожены! Как один день!
Вот так. Можно ведь? Как? Просто! Жить радостью, созданной своими руками, мыслями, сердцем. Это и есть молодость. А старой можно быть и в двадцать лет — убедиться в этом несложно.
С тех пор каждое утро, отыскав в автобусе смешной зеленый картуз, я тихонько радуюсь и улыбаюсь…
_80x60_0f7.jpeg)