Семен Михайлович — мужчина пятидесяти пяти лет от роду стал дедом.
Ладно пятеро внуков зовут его дедом, но ведь еще и жена и дочки так зовут.
— Какой я вам дед? — возмущался Семен Михайлович.
— Да ладно, пришло время, вот и дед, чего уж, — урезонила его жена.
Слово оказалось магическим: вскоре Семен и впрямь стал чувствовать себя дедом.
Тело все реже вспоминало о своей мужской невостребованности, хотя в голове рождалась мысль: правильно ли на себе ставить крест, как на мужике?
— Эй, Семен, ты завтра за грибами собираешься? — из-за забора высунулась голова соседки Анфисы.
— Говорят, белые пошли, а я одна боюсь, может махнем, на пару?
— В восемь жду тебя у калитки, — ответил Семен.
Всю дорогу Анфиска щебетала о бывшем муже, о сыне-балбесе, о засолке грибов.
— Пришли, — перебил ее Семен.
Грибов действительно было много, через час большая корзинка и пакет были полными.
Прежде чем окликнуть Анфису, решил справить малую нужду. Поставил добычу на землю, расстегнул молнию, достал, что полагается…
— Ух ты! И такое богатство даром пропадает! — бесстыже изрекла соседка.
— Ты откуда знаешь, что пропадает?
— А то не вижу, где ты спишь, а где твоя жена. Ох, и дура она у тебя.
Анфиса поставила кошелку и, не отрывая глаз от поразившего предмета, направилась к Семену. Деловито сняла куртку, расстегнула ремень и спустила брюки.
— Ты, Сема, садись на пенек, все хорошо будет. И то, что он не выпускал из своих рук, взяла в свою мягкую ладошку.
Анфисины ловкие пальчики, жадные губки, упругие грудки, ягодички прохладные, крепенькие…
— Господи, хорошо-то как! — взревел он и открыл глаза — он лежит на своей куртке, и она — голая! — рядом пытается усмирить дыхание.
А высоко в небе парит ястреб, то отлетит в сторону, то вернется обратно.
— Завидуй, браток! Я — мужик! — крикнул он, и лес ответил ему: «Мужик — жик — жик!»
— Да еще какой — мне б такого! — проворковала Анфиса.
— Иди ко мне, Сема, я тебе еще кое-что покажу, я много таких штучек знаю и дело это от всей души люблю.
Домой возвращались молча, говорить не хотелось, Анфиса притомилась. И было от чего — такой марафон устроила, и он его выдержал.
— Может со мной поедешь, не надоело тебе в дедах ходить?
— Я тебе позвоню, — сказал он.
— А вот и дед пришел, грибов-то сколько — и на суп и на жарку хватит, — встретила жена.
— Меня вообще-то Семеном зовут, если помнишь…
Что-то екнуло в груди у жены, что-то тревожное — почудилось.
Обедали поздно, потом Семен долго парился, выбивая постыдные мысли об Анфисе.
А когда вошел в светелку, остолбенел — на кровати лежала жена.
— А я ребят уложила — дай, думаю, проведаю своего де… Своего Сенечку.
На него пахнуло таким теплым, таким родным и позабытым, что слезы на глаза навернулись…
Но Анфисина тренировка даром не прошла и после первой дистанции они начали обсуждать дальнейшую свою жизнь…
