Сколько Кирилл себя помнил, он постоянно слышал, как ругаются его родители.
Он мечтал о собственной семье, где будут царить мир и покой.
Милочка выглядела идеальной кандидатурой на роль жены. Она в самом деле смотрела на него с восторгом — так он был статен и уверен в себе, с обожанием — а как иначе можно смотреть на мужчину.
Она отдала ему не только свою чистоту, на которую никто не претендовал, но и пыл своего сердца.
Кирилл царствовал в семье безраздельно, и Милочка с радостью подчинялась монаршей воле.
Иногда ему хотелось сказать жене, как некогда говорил герой Райкина: «Закрой рот,
дура, я все сказал». В интимной части их брака Кирилл чувствовал разочарование:
рабоче-крестьянское положение, жалобные охи-ахи, непонятно, как он настрогал двоих детей?
Но тут в его жизнь ворвалась Евгения, Кирилл аж задохнулся от жаркой волны, исходившей от ее крепко сколоченной стати. Он, как начальник департамента районной управы, должен был отреагировать на ее жалобу.
Все его тело откликнулось на ее достоинства, ему даже пришлось отвернуться на минуту и привести в порядок главный мужской индикатор.
Особо напрягаться не пришлось: Евгения сама позвала его в гости.
После пресной Милочки, Евгения показалась ему вулканом, взорвавшимся прямо у него в руках. Она крутила-вертела его и сама отдавалась моменту самозабвенно.
Кирилл пылал от восторга и еще от гордости, что смог с честью вынести это испытание.
Милочка встретила его встревоженная, со слезинками в глазах. Он что-то буркнул про аврал и прошел на кухню.
Месяца три прошло на то, чтобы определить, кого ему напоминает Евгения.
Оказалось — его матушку — большую, шумную, горячую. Теперь Милочка казалась ангелом чистой красоты и смирения. Но и Евгения, с ее роскошной грудью, нужна была ему как кислород.
Ни одна из женщин не устраивала ему сцен ревности и тут же находился ответ:
Потому что я идеальный муж. Мужчина. И они обе это понимают!
