Верка в нашей деревне была личность известная. Пышнотелая деваха, она не отказывала ни парням, ни женатикам. Сидор, Веркин отец, учил дочь по своему:
брал вожжи и порол, но любвеобильной Верке все было нипочем.
Она сама подошла и прошептала: «Пойдем, погуляем!»
Во дворе у плетня стояла скирда ржаной соломы. Верка откинула ворох и приказала: «Лезь!» Я затрясся от страха: «А прелюдия будет?»
— Ты и без нее членом землю пашешь, — возразила Верка, заваливая меня на себя.
Не успел я собраться духом и сделать пару движений, как горячая струя ударила мне в затылок и побежала по телу, проникая под рубашку, в брючины и в сапоги.
Сидор справил малую нужду на меня.
Обида за сломанный кайф и унижение душили меня.
Верке было еще хуже, я-то хоть лицом вниз лежал…
А Сидор лил и лил, будто внутри него была бездонная бочка.
Я натянул приспущенные штаны и не попрощавшись, дал стрекача.
С Веркой, встретившись, отворачивались друг от друга и расходились в разные стороны.
Так я остался до самой женитьбы полумужиком.