Да, я — красавица. И счастливица! Моя карьера сложилась успешно, друзья по-настоящему верны, и у меня есть семья. Мой муж — профессор, и он старше меня на 26 лет…
Я — молодая аспирантка, он — доктор наук в самом расцвете творческих сил, разменявший пятый десяток лет. Мой профессор Кока ухаживал так трогательно, что я неожиданно влюбилась. Но досадной помехой стал сын Коки — семнадцатилетний Артем, который пожелал жить с отцом. Радоваться жизни мешали друзья профессора — беззаботные гуляки-холостяки, которые навсегда обосновались в его запущенной квартире.
Вот и получилось, что мой путь к женскому счастью был усыпан шипами — занозисто-колючими были наши отношения с Темой.
— Пап, и что тебе приспичило жениться на этой пучеглазой принцессе? Пусть у нас посуду моет, прибирается. А жениться — это несовременно.
Я выразительно уставилась на своего мудрого покровителя, ожидая защиты от нападок юного нахала, но повернулась и ушла к маме.
Кока примчался ко мне уже через два дня с цветами и мольбами ехать в загс.
Началась семейная жизнь, а вместе с ней холодная война с пасынком. Тарелки с приготовленной мною едой отодвигались с отвращением. А ночью кастрюли опустошались, и утром меня ждали горы посуды. Он был неистощим в борьбе со мной.
— Твой сын выживает меня из квартиры, он просто издевается надо мной, — жаловалась я мужу.
— Ну, подожди, юный мерзавец, отольются тебе мои слезы, — подумала я.
Прежде всего, я нанесла ощутимый урон нашему бюджету. В итоге Теме стали отказывать в покупках модных вещей. Далее: не съеденное с вечера теперь отправлялось в мусорку, и утром «сынок» смотрел на меня злыми голодными глазами. Не знаю, чем бы закончились наши партизанские налеты, но через год Тема поступил в иногородний вуз и был отправлен на попечение бабушки. Теперь моему счастью мешали только бесшабашные гуляки-холостяки. С ними я не церемонилась: пивные бутылки летели в мусоропровод, а захмелевшие гости — за дверь.
Пьянки прекратились, мой профессор посвежел и, даже помолодел.
Как-то на дне рождения приятельницы меня представили двум гостьям. Это были настоящие светские львицы — утонченные, уверенные в себе дамы. В их обществе я почувствовала себя плебейкой, растолстевшей на профессорских хлебах теткой:
— Где моя хваленая красота? Я потеряла себя, свою внешность!
Вот здесь-то и пригодились денежки мужа. Начались походы к массажистам, косметичкам, парикмахерам. Дни напролет я пропадала в саунах, фитнес-клубах, бассейнах. И, наконец, вновь обрела облик и лоск прежней красавицы.
Кока вновь гордился мною, выполнял все мои пожелания. Семейным бюджетом заведовала я, а потому сама могла делать себе подарки. Муж пребывал в эйфории и не замечал удивленных взглядов:
— Какая красавица! А кто этот старичок рядом с ней? Отец, наверное.
Я отправилась вдвоем с подругой в Турцию. Солнце, пляж, морские прогулки, яхты. Кто-то сильный тянет меня за ногу, заставляя очнуться. Отчаянно всплываю вверх. Глаза — жгучие, зовущие: «Красавица, я сразу заметил тебя. Моя будешь, моя!»
Мы барахтались, взбивали волны и привлекали внимание публики на яхте. Жаркий поцелуй обжег, опьянил и отрезвил одновременно. Поплыла к спасительной яхте. Подруга помогла взобраться на борт. Я вяло отшучивалась, а в груди что-то сладко ныло… В назначенный срок мы вернулись домой, и все пошло по-прежнему.
Но почему-то все чаще и чаще с тоской вспоминаю тот единственный жаркий поцелуй в море? Что разбудил он во мне? И отчего так светятся глаза? Глаза того, кто подарил мне только один волшебный миг не познанного мною счастья… Да счастлива ли я на самом деле? И вышла бы я снова за Коку замуж? Теперь не знаю. Уже не знаю…
