У меня была подруга Томка. Она была помешана на мужской красоте. Прежде, чем вглядеться в героя, ласкала его взглядом, отсекая ненужное и возвышая его изюм.
Для нее мужчина был объектом искусства, которым она хотела обладать в полной мере. Иногда втюхивалась по самые свои маленькие ушки в живые барельефы. Да, они были прекрасны, но с каменным сердцем и душой. Мозга там не было. Порой влюблялась в чудеса природы. Посмотришь на такого — подумаешь, что не могла его родить женщина. Он спустился с небес, или скоро его утащат в кино и он снова станет недоступным. Мне было проще. С хулиганами намучилась в юности, с возрастом стала отдавать предпочтение хорошим парням. Такого и встретила, полюбила, поженились, родила дочь и далее по списку. Меня все устраивало. А Томка все искала свой идеал с картинки. Одного она любила за фиолетовые глаза, но за ним надо было смотреть в оба: увела какая-то с рыжей гривой. После подруга носилась со своим личным Давидом Микеланджело — так он был похож на знаменитую мраморную статую. Правда. в штанах там было намного лучше с любого ракурса. Томка закатывала глаза, рассказывая о нем с придыханием. Просто молилась у ног своего божества, стала его обслуживающим персоналом, нянькой, любовницей, мамкой. Правда, все ее эти любови были нарасхват. Тут главная задача не заполучить, а удержать, а они утекали, как песок сквозь пальцы. Думаю, будь она побогаче — сидели бы рядом как миленькие. Но жизнь такая штука: кто платит больше, тот и хозяин. В общем без мужской красоты Томка не могла существовать. Не умела она в сером мышонке разглядеть бриллиантики. Ей сразу подавай огромный, бьющий в глаза, драгоценный, сводящий с ума кусок изумруда, сапфира или бриллианта. От последнего она, правда, сбежала. Оказался банальным альфонсом с замашками манипулятора и садиста. Томка плакала у меня на плече, прикрывая ладошкой фингал под глазом: «Я же для него всю себя без остатка!» И тут на какое-то время Томка испарилась. Я как раз сына рожала, самой некогда было.
…Через четыре месяца она ко мне приехала. Я обалдела, увидев ее округлившийся животик. Томка проворковала: «А я замуж вышла. Счастливая!» В телефоне показала мне своего мужа. Я не выдержала и хохотала до слез, и подружка вместе со мной. С фотографии на меня смотрел лопоухий, лупоглазый дядечка небольшого роста с круглым пузиком. Он был похож на клоуна из детских страшилок. Я все допрашивала Томку, как же она могла предать свой идеал и влюбилась в такого человека. Она призналась:
— Знаешь. я раньше к ногам своих любимых весь мир кидала, а теперь это сделал кто-то для меня. И я его полюбила! Он добрый, любящий и очень щедрый! Машину мне купил, к себе в шикарную квартиру забрал и Париж в придачу подарил.
Иногда мы с Томкой ходим в музей, и там она отводит душу, цокая языком, вскрикивая от восхищения, пылая к красивым и таким неживым и мужским воплощениям. Но именно в музее им самое место — ведь она всегда возвращается к своему страшненьком любимому муженьку.
