Сама я детдомовская. Родителей родных не знаю, а удочерить меня никто не захотел. Больше всего на свете мечтала я о собственной семье: только мне принадлежащих близких, своем угле, личных вещах.
С детства ведь на казенном и с казенными людьми. Замуж вышла за свою первую любовь. Так спешила обрести то, чего у меня никогда не было. Родила одну дочку, через семь лет вторую.
Жили мы в небольшом домике, который сами и построили. Весь участок засадила овощами, зеленью. Свое ели всю зиму, а значит, экономили: деньги всегда нужны. Обожала баловать своих девочек, давая им то, чего сама была лишена в их возрасте. Не скупилась на одежки, игрушки, сладости. Муж ворчал, но я его не слушала.
Старшая незаметно выросла и вот-вот готова была вылететь из родного гнезда, когда у нас с мужем начались проблемы.
Изменил он мне. Я бы и простила, чтобы сохранить семью, чтобы у дочерей был отец: привыкла терпеть, молчать и не показывать свои эмоции. Но муж решил уйти. Младшая в это время была в лагере. А старшая Оля все узнала. Я видела как она переживает и не находит места, не понимает отца, обижается на него из-за меня.
Она и письма ему писала, просила не оставлять нас. Он не захотел. Младшую было еще жальче. Узнает Алечка, что с ней будет? Она ведь так любит отца.
В общем, когда когда дочка вернулась, я сказала:
— Папа наш заболел и умер, мы его уже схоронили.
Плакала она горько, я ее утешала. Но Оля нас не поняла, уехала не попрощавшись. Получилось, два близких человека меня бросили. Аля долго писала письма сестре. Но я их выбрасывала. Оля тоже посылала сестре весточки, но я их не показывала. Умер отец, все и светлая память ему. Аля до сих пор ничего не знает. Скоро уж сама станет мамой. С Олей они потеряли связь. Об отце моих детей ни слуху, ни духу. Тем и лучше. Но, правильно ли я сделала? Считаю, что да. Пусть Аля помнит отца добром. Ведь он ее не бросил, а умер.
