Ее ресницы дрогнули, и улыбка озарила лицо. Она была давно влюблена в тридцатилетнего Вадима, ее сердце билось неприлично громко, когда она видела любимого. Отец Лары — босс крупной фирмы, запросто приглашал подчиненного к себе в дом. Видно было, что не против такой партии для дочери. Дочка отличалась тонкостью натуры, до настоящего чувства дело не доходило. И вдруг Вадим…
— Пожалуйста, не надо большой свадьбы…
— Это как? Ты, значит, так своим умишком рассудила? Ну уж нет!
Всегда галантный ухажер повел себя как тупой мужик — расхохотался, поняв, что Лара девственница.
— До двадцати пяти лет, значит, берегла? Ну, уморила! «Синий чулок», что ли? С кучей комплексов?
Вадим не считал нужным делиться с ней своими планами, ходить с ней к друзьям, если Лара возражала, жестко обрывал:
— В зеркало посмотри. С тобой в приличном обществе появиться стыдно!
Поначалу придирки мужа выводили из себя Лару. Но за год жизни с мужем, сломленная его злыми насмешками, она стала ловить себя на мысли, что муж прав.
Она неумеха и дура! К тому же не сексуальна! Старалась одеваться у стилистов, следила за фигурой. Но эти попытки разбивались о стену изощренных издевательств.
— Господи, ну разве ты не чучело? Что ты кипятишься? У тебя нет чувства юмора! Все чаще Ларе в голову приходили мысли о собственной ущербности: «Я плохая, отвратительная!» Издевки доставляли мужу странную радость — он самоутверждался над раздавленной жертвой. Но самым ужасным было то, что Лара любила своего мучителя.
Лара сначала даже не поняла, что происходит? Вадим еще и изменяет ей? Она даже не подумала о разводе — нет, лучше терпеть, не видеть, не знать, но быть с ним рядом!
— Хватит уже изображать из себя ребенка! Так устроена жизнь! Хочешь жить со мной? Терпи! Все терпят! Лишь на секунду мелькнуло сомнение: вдруг пташка подаст на развод? Какой развод? Чтобы папенькино наследство досталось ей? Вадим отлично знал ушлых адвокатов Лариного отца. При разделе имущества эти бульдоги откусят такой куш, мало не покажется. Он пойдет другим путем. Тогда все накопленное богатство будет его — Вадима.
…За окном накрапывал дождь. Марианна красиво курила у окна.
— Ну? Когда развод? Мне надоело ждать!
— Мариш, нужно чуть-чуть подождать. Ты сама знаешь как я устал от жены. У меня есть план. Никакого развода — в этом случае мы банкроты. А вот если объявить ее сумасшедшей…
— Да она уже готова, понимаешь? Я потратил на это два года. Она же просто глина. мы устроим ей кое-что, и тогда даже родной папаша признает ее невменяемой. Ты только слушай меня, ясно?
…В ту ночь Лара не могла уснуть. Мешал странный стук на втором этаже, и так из ночи в ночь.
— Да у тебя галлюцинации! Спи уже! — злился Вадим. Но стук не прекращался.
Натянув халат, Лара поднималась на второй этаж, но муж оказывался там раньше, и стук прекращался.
— Ну, — допытывался он. — Где стук?
Но стоило лечь Ларе, как вновь начинало стучать. Откуда ей было знать, что Вадим включает старый метроном? А дальше начинались ужасы: то Ларе казалось, что ее кто-то зовет в пустом доме, то раковина полна крови. Вадим вызвал отца:
— Нужно что-то делать, она сходит с ума!
Но светило психиатрии нашел, что у Лары депрессия и прописал лекарства. Именно во время лечения Лара стала свидетельницей бесстыдного свидания мужа с любовницей прямо в собственной спальне. На этот раз она закричала, что убьет разлучницу. А через неделю бледный Вадим вошел в спальню жены:
— Я должен с тобой поговорить. Ты не в себе. Может на тебя повлияли таблетки, но ты… убила человека, Лара, — чеканя каждое слово произнес он. И швырнул несколько фотографий Марианны, явно сделанных в морге.
— Это не я. Я не могла, я…
— Помнишь, как ты кричала, что убьешь ее? И вот! Ты ее отравила, подсыпала снотворного. Дай бог, чтобы тебя признали невменяемой. Дурдом для тебя лучший выход. Иначе я даже боюсь сказать, что тебя ждет…
Лара зашла в свою ванную, наполнила ее водой, легла в нее и, порезав себе запястья, приготовилась умирать.
…Ее спасла прислуга. По чистой случайности заглянув в ванную комнату своей хозяйки. Позже с девушкой работали психологи, по миллиметру распутывая ее странные и страшные взаимоотношения с мужем, который оказался ярким представителем извращенцев — газлайтеров. За доведение жены до самоубийства Вадим Сухоруков получил три года колонии.
