Мы все совершаем в жизни ошибки, но когда твоя ошибка разрушает жизнь родного близкого человека — это Страшно…
Машка далась мне очень тяжело. Я очень долго ее рожала, молока у меня не было и ее пришлось переводить на искусственное вскармливание.
В детстве она тяжело болела, но потом, как-то само прошло. Она у меня хорошо училась, играла на виолончели, в общем все шло хорошо, пока она не влюбилась.
Ваня был не самым лучшим вариантом зятя: хулиган, любитель выпить, с отягощенной наследственностью. Потом служил в Чечне, был контужен.
Муж был в командировке.
Я, предвкушая чудесный вечер с Машкой, бежала домой. Зашла домой и чуть не упала в обморок: Машуня сидела с белым лицом и расширенными от ужаса глазами.
— Маша, доченька! Что болит?
— Мам, я в порядке, Ваню убили, а я от него беременна…
У меня не складывался в голове пазл. Я отвела дочь на кухню, напоила чаем.
Она рассказала, что они с Ваней очень любили друг друга. И вдруг она узнала, что его зарезали по пьяни…
Я заметалась, какого ребенка можно родить от человека с дурной наследственностью?
Позвонила приятельнице, изложила проблему, гинекологиня все поняла.
И уже на следующий день я привела Машуню на аборт.
Мы договорились, что отцу ничего не скажем. Я повела дочку к психологу и через месяц мы увидели прежнюю Машку.
Уже через полгода Машка летала на крыльях новой любви, а через год стала женой.
Наш зять Миша был достоин только хвалебных эпитетов.
После пяти лет брака выяснилось, что Маша не может иметь детей.
От отчаяния дочь стала похожа на тень, Миша тоже посмурнел, вскоре они развелись.
Дочь снова живет с нами, но живет — неправильное слово. Существует. Автоматически ходит на работу, перестала следить за собой, ничего не хочет.
А я… Смотрю на свою дочь и понимаю, что являюсь причиной ее состояния, ее горя.
И я езжу по церквям, пытаясь вымолить у небес прощение себе и счастье дочери.
Но я надеюсь, потому что надеяться мне не на что. И видеть дочкины пустые глаза — мне страшно.