Дети смотрели мультики, муж домывал посуду после ужина, я сложила в пакет пирожки, выскользнула в прихожую и стала натягивать сапоги.
— Ты куда на ночь глядя? — выйдя в прихожую спросил Степан. парню двадцать четыре года, есть ребенок, а ты все еще нянчишься с ним.
…Мне было десять, когда мама, смущенно поглаживая живот, спросила:
— Танюша, кого ты хочешь получить в подарок: братика или сестричку?
Я подумала и честно ответила: велосипед.
Вопреки опасениям врачей, Антон родился здоровеньким крепышом. Поздний ребенок — самый любимый. Родители обожали Антошку, будь их воля, не спускали бы его с рук. На маму посыпались болячки. Когда Антону исполнилось восемь месяцев маму прооперировали.
Мама вернулась из больницы похудевшая.
Как-то родители забыли закрыть дверь и я услышала:
— Врачи запретили мне поднимать больше трех килограммов, — всхлипнула мама. Страшно подумать, сколько будет стоить няня.
— Не нужно никакой няни, — решительно сказала я. Пока у меня каникулы, сама буду помогать маме.
…Мама умерла три года назад, отец на дачу жить перебрался, а жена… Она так любит Антона, что прощает ему абсолютно все. Я пришла проведать брата, его не оказалось дома.
— Где твой муж? Он заканчивает работу в шесть часов, распустила ты его. У вас ребенок! Стукни хоть раз по столу! — Пусть мне позвонит!
Брат позвонил через два дня.
— Привет, Танюха, Ленка сказала, чтобы я тебе позвонил…
Не кажется тебе, братец, что следовало бы возвращаться домой пораньше? Отец семейства, а на уме одни гульки! Все эти бани-бильярды-кабаки — разве это не гульки?
— Занимайся своей семьей, а в мою не лезь! — выкрикнул брат.
— Свинья! — я бросила трубку.
Два месяца не звонила, не ходила к ним. На душе было тревожно. Вечером я стала собираться к невестке. Тут звонок в дверь: Антон, собственной персоной. Бледный, как простыня…
— Что случилось?
— Фролка упал… С подоконника… Прямо об батарею. Господи, Таня!
Выяснилось, что Лена решила принять душ и попросила Антона присмотреть за сыном. А папаша так увлекся футбольным матчем, что не заметил, как Фрол залез на подоконник. Спохватился только тогда, когда сынишка с окровавленным лбом зашелся в истошном плаче, лежа на полу.
— Где он сейчас?
— «Скорая» в больницу увезла. И Ленку тоже. Таня, что делать? Антон завыл.
— Беги на улицу, лови такси!
Я решила позвонить невестке:
— Лена, что с Фролом? — крикнула в трубку.
— Слава богу, кость не задета, наложили несколько швов. Врач уговорил на пару дней остаться. Тань, привези нам с Фролом что-нибудь из одежды. — Лен, а почему до тебя Антон не мог дозвониться?
— Я специально трубку не брала — так на него обиделась.
— Лен, прошу тебя, пообижайся еще на него! У меня тут идейка появилась.
Антон нервно курил возле замызганного «жигуленка».
— Больница отменяется, — сказала я. — Короче, к Фролу никого не пускают, он в реанимации. Врачи говорят, состояние тяжелое… Нужно было беспощадно бить по-больному.
— Будет… жить? — прошептал Антон.
— Врачи делают все возможное…
Лену с сыном выписали на следующий день. С тех пор прошло три месяца. Антон не может простить мне ложь. Когда я прихожу к ним, демонстративно уходит в другую комнату. Зато жена его не перестает нахваливать Антона.
— Его как-будто подменили в последнее время. После работы пулей домой бежит. Даже по дому стал мне помогать…
Надеюсь, что снова надолго загулять с друзьями братцу помешает маячок тревоги за семью.
_80x60_0f7.jpeg)