В нашем подъезде прямо над нами жил Вовка. Его семья считалась неблагополучной: родители пили, а когда денег на выпивку не хватало, отец вымещал злобу на жене и сыне. Вовка часто приходил в школу с синяками.
— Алеш, меня тревожит твое общение с этим мальчиком, — мама кивнула на потолок.
— Да уж… — вздохнул отец. — Что из него вырастет с такими-то родителями?
— А помочь мы ему можем, мам? — спросил я.
— Макаренко ты мой доморощенный, — мама обняла меня за плечи, — чем же ему помочь?
…На десятилетие родители подарили мне шахматы. В коробке лежали изящные фигурки, покрытые лаком. Отец показал, как они ходят, разъяснил суть игры и вручил книгу с этюдами Ботвинника.
Чаще всего я разбирал упражнения на скамейке во дворе.
— Что это за игра такая у тебя, меня научить можешь? — спросил Вовка.
Я рассказал все, что знал про шахматы, а потом мы играли с ним до позднего вечера.
Утром он снова ждал меня на скамейке. Его лицо и руки были в синяках. Все лето мы сражались с Вовкой на равных.
— А у меня сегодня день рождения, — сказал Вовка. — Только мне никогда ничего не дарят. Сегодня они опять напьются — и папка снова начнет драться.
— Это тебе, — я протянул Вовке книгу с шахматными этюдами, — с ними можно играть без доски, в голове. И поздравляю тебя с днем рождения.
Его глаза наполнились слезами. Он всхлипнул и прошептал со смущенной улыбкой:
— Елки зеленые, — и спрятал книгу за пазуху.
Утром у нашего подъезда стояли машины: скорая и милицейская. А строгая тетя куда-то вела Вовку, за плечами у него был тощий рюкзак, другой рукой он прижимал к груди книгу. Папа сказал, что Вовкины родители отравились паленой водкой.
…Я оканчивал школу, имел разряд по шахматам и участвовал в городских шахматных турнирах. На одном из соревнований наблюдал за сеансом одновременной игры. Долговязый парень в очках ходил вдоль столов с шахматными досками и быстро передвигал фигуры. Около одного стола он задумался и сказал: «Вот же елки зеленые». Положил фигуру короля на бок, поблагодарил соперника за игру, пожал руку и перешел к соседнему столику.
Я узнал Вовку и подошел к нему. Мы оба обрадовались встрече, обнялись, разговорились. Вовка рассказал мне о своей жизни.
— «Меня в детдом определили. Там прозвали Маугли: старшие били часто, но я только рычал и кусался, а затем разговаривать перестал. Я говорить ни с кем не хотел. Я даже о самоубийстве помышлял. Мне врач таблетки успокоительные давал, я ухитрялся их не глотать и накопил штук двадцать. Вот, думаю проглочу их разом и засну, и никто горевать обо мне не будет… Никому я в этом мире не нужен.
— Однажды я у завхоза шахматную доску увидел. Завхоз сказал, что на такой сам Ботвинник играть начал, и отдал ее мне. — В моей голове тогда появились шахматы. На воображаемой доске я выстраивал деревянные фигурки. И они оживали! Мне только шахматы и помогли выжить! Еще у меня был враг — Серега из старшеклассников. Как-то раз я расставил на доске этюд и заигрался так, что все на свете забыл. Тут подошел ко мне Серега:
— Как фигуры двигаются, можешь мне рассказать?
Я ему жестами начал объяснять, а он злится, не понимает.
Я кулаки сжал, да как закричу: «Вот же, баран тупой! Чего тут непонятного? У тебя просто мозгов нет!
Серега тут захохотал: «Люди, я же психа ненормального вылечил, да еще разговаривать научил!»
С тех пор Серега стал меня опекать. Но в шахматы играть так и не научился. Знаешь, Леш, — все эти годы ты незримо был со мной. И в шахматах я, когда сопернику проигрывал, тебя всегда вспоминал. как ты руку мне пожимал, за игру благодарил. Многому я тогда научился у тебя. Вот же елки зеленые…
