С человеком в горе, печали нужно говорить. Разговаривать. Только надо это делать правильно. Не бередить рану утешениями и подбадриванием. Иногда от этого только хуже. Надо говорить о другом. Испокон веков это известно в народе. Оставить одного человека ошеломленного и раздавленного несчастьем, даже если он ищет уединения, — это опасно. Но и говорить о том, о чем он переживает — тоже опасно.
Писатель Федор Достоевский, когда попал на каторгу, был потрясен и раздавлен. Он бродил рядом с острогом — такие прогулки разрешались. Бродил отчаявшийся, несчастный, оказавшийся в кругу каторжников, разбойников, Отпетых людей, совершенно чуждых ему, грубых. Но и это был народ. И каторжники подходили к нему, заводили разговоры: про столицу расспрашивали, про улицы и мосты, про погоду. Ответы их мало интересовали. А вот Достоевский отвечал, рассказывал, увлекался и отвлекался. Для этого каторжники и заводили разговор — отвлечь, увести мысли от человека от свалившегося на него несчастья. И этим спасти.
Надо иногда не психологов слушать, а народные средства вспомнить.
Старинный этикет, который свято соблюдался: разговаривая с человеком. говори с ним о том, что ему знакомо и понятно. Не о горе и беде. Начнет страдалец рассказывать, отвечать. Мысли его отвлекутся от страха и боли — и придет облегчение.
Потом и академик Бехтерев о том же написал: об отвлечение на хорошее, возвышенное, интересное.
А для начала можно просто заговорить о столице, о погоде. О торговле и рыбной ловле. О королях и капусте — о том, что человек знает. Не затрагивая больное место. И эта спасительная деликатность и разговоры — древнее народное средство поддержки.
Достоевский был умным человеком. И понял благодарным сердцем спасительный умысел этих расспросов. Они помогают. Спасают. Дают возможность разговаривать, но не бередят рану.
Когда-то даже угрюмые каторжники обладали умением беречь другого. А сейчас образованные люди или тыкают в больное место, напоминая, сочувствуя, любопытствуя, или оставляют человека в полном одиночестве.
Говорить со страдающим надо. И он должен говорить. Но соблюдая неписаный закон, не о ране надо говорить. Не о боли. Заговорит человек — выживет. И будет благодарен тем, кто умел с ним говорить правильно.